Обзор
Новый Мир, 7, 2020
Мириам Гамбурд. Гаргулья. СПб., «Журнал Звезда», 2020, 288 стр., 500 экз.
Автор книги — израильский скульптор и рисовальщик, уроженка Кишинева, внучка виноделов из бессарабского села Ниморены, в годы войны расстрелянных на окраине этого же села, дочь классика молдавской (бессарабской) живописи Моисея Гамбурда (покончил с собой в 1954 году в ожидании возможного ареста), выпускница Ленинградского высшего художественно-промышленного училища им. Мухиной, репатриантка 1977 года, доцент израильской Академии художеств «Бецалель», активный участник художественной жизни Израиля и Европы (и кстати, автор первого в истории книгопечатания альбома иллюстраций к эротическим отрывкам из Талмуда «Грех прекрасен содержанием») — вот это перечисление представляет не столько автора, сколько материал, на котором написана книга. Перед нами не автобиография или семейная хроника, но проза художественная, — именно художественная в том ее варианте, в каком она пишется сегодня в Европе (сошлюсь здесь на Анджея Стасюка и В. Г. Зебальда).
У Мириам Гамбурд как художника есть опыт использования техники реди-мейд («перемещение предметов из нехудожественного пространства в художественное»), и вот эта техника во многом и определяет стилистику «Гаргульи». Исторический факт или эпизоды из семейной истории Гамбурдов, в частности из биографии Моисея Гамбурда, сохраняя свою принадлежность к истории, становятся художественными образами. Что, в свою очередь, дает автору свободу в использовании стилистик разных жанров — классической почти сюжетной и психологической прозы («Менялы для прекрасной Лалы», «Реди-мейд» и т. д.), историко-философского эссе («Либерте — либертен»), лирико-философского искусствоведческого очерка («Львиная капитель»), литературно-критического разбора, наконец, комментария к Талмуду; и при всем многообразии письма корпус текстов воспринимается стилистически цельным. Цельность эту определяет наличие сквозных мотивов и единство авторской концепции в разработке этих мотивов. Ну а к основным мотивам книги я бы отнес судьбу европейского еврейства (в книге не только про ХХ век — повесть «Менялы для прекрасной Лалы» читается еще и как художественная реплика на повесть Гоголя «Тарас Бульба»: это про соратников гоголевских героев, зарабатывавших торговлей на невольничьих рынках Ближнего Востока украденными в еврейских местечках девушками, при этом автор не позволяет себе публицистической запальчивости, но пишет прозу художественную, прописывая образы казаков, творящих зло, которое делает жертвами и их самих). Необыкновенно важная для автора тема: место искусства в современном (и не только современном) мире, развивается, например, в «Львиной капители» (про архитектурный комплекс Тадж-Махал); повествование строится отчасти на контрасте низовой бытовой культуры индийской жизни и порождаемого этой жизнью искусства. Искусство и люди искусства — художники и литераторы — тема нескольких вошедших в книгу рассказов. Еще одна важная для автора тема — мужское и женское в сегодняшней нашей жизни; художественное исследование включает в себя самые разные составляющие, от любви как таковой до разного рода сексуальных практик, как естественного проявления любовного чувства, так и противостоящих собственно любви; физика и метафизика любви в прозе Гамбурд сочетаются с исключительной сложностью психологических рисунков, ну, скажем, как в рассказе «Иосиф прекрасный» — про судьбу женщины, сломленной любовью и счастливой как бы самим своим любовным несчастьем. Плюс ко всему книга содержит еще и авторский комментарий к осмыслению темы мужского и женского в Талмуде, и надо сказать, что в этом своем художественном исследовании автор выступает как художник, а значит и как философ, не опускаясь до уровня «гендерных разборок». Как бы «факультативно», но при этом прошивая самые разные тексты, возникает в книге тема метаморфоз, которые пережили слагаемые лозунга Французской революции «Свобода, равенство, братство», с анализом нынешних, в частности израильских, вариантов бытования таких понятий как «политкорректность» и «мультикультурализм».
Ну а начинает свою книгу Гамбурд рассказом «Этюд», своеобразным репортажем о том, как студентка-скульптор создает некий воображаемый этюд — лепит из глины собственное тело в натуральную величину, что оборачивается в рассказе установлением связей этого вот тела с окружающим его миром. Рассказ этот может быть прочитан еще и как своеобразный эстетический манифест прозаика Мириам Гамбурд: плоть мира, которую художник создает с помощью слова, уподобляется глине под пальцами скульптора; то есть для Гамбурд важна «тактильность слова», непосредственный физический контакт с создаваемым образом, и ей удается находить способы изображения даже казалось бы абстрактных понятий через образы, которые, условно говоря, мы можем потрогать вместе с автором руками.